Неточные совпадения
Пора, сударь, вам знать, вы не ребенок;
У
девушек сон утренний так тонок;
Чуть дверью скрипнешь, чуть
шепнешь:
Всё слышат…
Всего обиднее и грустнее для Татьяны Марковны была таинственность; «тайком от нее
девушка переписывается, может быть, переглядывается с каким-нибудь вертопрахом из окна — и кто же? внучка, дочь ее, ее милое дитя, вверенное ей матерью: ужас, ужас! Даже руки и ноги холодеют…» —
шептала она, не подозревая, что это от нерв, в которые она не верила.
— Ах, отстаньте… — кокетливо
прошептала девушка, защищаясь от барской ласки своим подносом. — Виктор Васильич, Лепешкин, наш барин…
— Меня никто не обманывал… —
прошептала девушка, закрывая лицо руками; сквозь белые пальцы закапали крупные капли слез.
— Я устала… — слабым голосом
прошептала девушка, подавая Лоскутову свою руку. — Ведите меня в мою комнату… Вот сейчас направо, через голубую гостиную. Если бы вы знали, как я устала.
— Послушайте, доктор, ведь я не умру?.. —
шептала Зося, не открывая глаз. — Впрочем, все доктора говорят это своим пациентам… Доктор, я была дурная
девушка до сих пор… Я ничего не делала для других… Не дайте мне умереть, и я переменюсь к лучшему. Ах, как мне хочется жить… доктор, доктор!.. Я раньше так легко смотрела на жизнь и людей… Но жизнь так коротка, — как жизнь поденки.
— Знаешь ли, что я думаю? — прервала
девушка, задумчиво уставив в него свои очи. — Мне все что-то будто на ухо
шепчет, что вперед нам не видаться так часто. Недобрые у вас люди:
девушки все глядят так завистливо, а парубки… Я примечаю даже, что мать моя с недавней поры стала суровее приглядывать за мною. Признаюсь, мне веселее у чужих было.
Девушка зарыдала, опустилась на колени и припала головой к слабо искавшей ее материнской руке. Губы больной что-то
шептали, и она снова закрыла глаза от сделанного усилия. В это время Харитина привела только что поднятую с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
Жених держал себя с большим достоинством и знал все порядки по свадебному делу. Он приезжал каждый день и проводил с невестой как раз столько времени, сколько нужно — ни больше, ни меньше. И остальных
девушек не забывал: для каждой у него было свое словечко. Все невестины подруги полюбили Галактиона Михеича, а старухи
шептали по углам...
— Не любишь? забыл? —
шептала она, отступая. — Другую полюбил? А эта другая рохля и плакса. Разве тебе такую было нужно жену? Ах, Галактион Михеич! А вот я так не забыла, как ты на своей свадьбе смотрел на меня… ничего не забыла. Сокол посмотрел, и нет
девушки… и не стыдно мне нисколько.
— Слепой, —
прошептала девушка с легким испугом.
— Значит, в самом деле княгиня! —
прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих
девушек, — подите сюда, я замуж выхожу, слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
Пока она соображала, какой бы назначить день, Лаврецкий подошел к Лизе и, все еще взволнованный, украдкой
шепнул ей: «Спасибо, вы добрая
девушка; я виноват…» И ее бледное лицо заалелось веселой и стыдливой улыбкой; глаза ее тоже улыбнулись, — она до того мгновенья боялась, не оскорбила ли она его.
«Спокойной ночи, моя милая
девушка», —
прошептал Лаврецкий, продолжая сидеть неподвижно и не сводя взора с потемневшего окна.
— Не
девушкой я за тебя выходила замуж… —
шептали побелевшие губы. — Нет моей в том вины, а забыть не могла. Чем ты ко мне ласковее, тем мне страшнее. Молчу, а у самой сердце кровью обливается.
— Мать-игуменья беспокоятся за вас, —
шепнула она
девушкам. — Они велели мне проводить вас домой; вы устали, вас Бог простит; вам отдохнуть нужно.
Потом он вспомнил о Любке. Его подвальное, подпольное, таинственное «я» быстро-быстро
шепнуло о том, что надо было бы зайти в комнату и поглядеть, удобно ли
девушке, а также сделать некоторые распоряжения насчет утреннего чая, но он сам сделал перед собой вид, что вовсе и не думал об этом, и вышел на улицу.
— А она… ну, вот и они-то…
девушка и старичок, —
шептала она, продолжая как-то усиленнее пощипывать меня за рукав, — что ж, они будут жить вместе? И не будут бедные?
— Меня все обманывают, —
шептала несчастная
девушка, глотая слезы. — И теперь мое место занято, как всегда. Директор лжет, он сам приглашал меня… Я буду жаловаться!.. О, я все знаю, решительно все! Но меня не провести! Да, еще немножко подождите… Ведь уж он приехал и все знает.
— Уходите, уходите! — гневно
шептала девушка, закрывая лицо своими тонкими руками. — Я лучше умру сто раз, чем один раз отдамся вам. Уходите…
— Если вы, тетя, меня не возьмете, то я за вашею каретой побегу и закричу, — быстро и отчаянно
прошептала она совсем на ухо Варваре Петровне; хорошо еще, что никто не слыхал. Варвара Петровна даже на шаг отшатнулась и пронзительным взглядом посмотрела на сумасшедшую
девушку. Этот взгляд всё решил: она непременно положила взять с собой Лизу!
— Жни? — машинально повторила
девушка и беспомощно оглянулась кругом. У дороги опять
шептала рожь, и томительная печаль, нависшая над всем этим пейзажем, казалось, получала свой особенный смысл и значение… Эти поля видели это… Лена глубоко и тяжело вздохнула, как человек, который хочет проснуться от начинающегося кошмара.
— Ах, оставьте меня… все оставьте… —
шептала девушка, глухо рыдая.
— Смотрите-ка, смотрите! —
шепнула Власьевна
девушкам. — Что это с боярышней делается? Лицо как жар горит! Ни дать ни взять, как бывало прежде… Слава тебе господи!
Господин с бакенбардами сидел рядом с молоденькой
девушкой, полной, свежей и, не умолкая, звонко хохотавшей над тем, что он, склонясь к плечу ее,
шептал ей в ухо.
— Ишь вы какой, Василий Николаич, хитрый, —
шептала девушка, и вслед за тем громко кашлянула.
— Вы забываете, что я стар для таких юных существ, —
шептал, шутя, граф. — Увы! меня шестнадцатилетняя
девушка готова будет звать дедушкой.
— Боже! —
прошептала вздрогнув несчастная
девушка, сердце сжалось… и смутное подозрение пробудилось в нем; она встала; ноги ее подгибались… она хотела сделать шаг и упала на колени…
Старик медленно вышел из кибитки, дочь выпрыгнула вслед за ним, уцепилась обеими руками за его платье, — «не бойся! —
шепнул он ей, обняв одной рукою, — не бойся… если бог не захочет, они ничего не могут нам сделать, если же»… он отвернулся… о, как изобразить выражение лица бедной
девушки!.. сколько прелестей, сколько отчаяния!..
Какое-то предчувствие
шепнуло ей, что дело касается до нее, и когда Гаврила Афанасьевич отослал ее, объявив, что должен говорить ее тетке и деду, она не могла противиться влечению женского любопытства, тихо через внутренние покои подкралась к дверям опочивальни и не пропустила ни одного слова из всего ужасного разговора; когда же услышала последние отцовские слова, бедная
девушка лишилась чувств и, падая, расшибла голову о кованный сундук, где хранилось ее приданое.
— Какая такая я
девушка? —
прошептала она едва слышно; но я расслышал.
Ты прехорошенькая!.. мне тебя жаль!» — вырвалось вдруг громко из уст Марфы Андревны, и она ближе и ближе потянула красавицу к свету лампады, передвинула несколько раз перед собою из стороны в сторону лицо и обнаженный бюст
девушки, любуясь ею при разных тонах освещения, и, вдруг схватив ее крепко в свои объятия,
шепнула ей с материнской страстностью: «Мы вместе, вместе с тобою… сбережем, что родится!»
Звонок;
девушка отпирает дверь и спешно бежит вперед гостя
шепнуть...
— О!.. гадкий пёс… ну, я тебя… — с отвращением
прошептала девушка и вдруг бросилась из воды к нему.
Аян встал.
Девушка мучительно притягивала его; страдающий, восхищенный, он что-то
шептал потрескавшимися от внезапного внутреннего жара губами, бледный, как холст. Борьба с собой была выше его сил — он взял руку Стеллы, быстро поцеловал ее и отпустил. Поцелуй этот напоминал укус.
Девушка стояла ни живая ни мертвая и
шептала бледными губами: «Простите, простите».
— Настасья Патаповна!.. — с укором
прошептала девушка. — Разве я тебе Настасья Патаповна?.. — вскрикнула она.
Крепко сжимал Алексей в объятиях
девушку. Настя как-то странно смеялась, а у самой слезы выступали на томных глазах. В сладкой сердечной истоме она едва себя помнила. Алексей
шептал свои мольбы, склоняясь к ней…
Такими-то софизмами оправдывал себя Константин Семенович, и в них почерпал для себя необходимую бодрость и твердость для предстоящего посещения. Он порешил ехать сейчас же и приказал извозчику повернуть на Литейную. А какое-то внутреннее, ноющее чувство все-таки копошилось в нем, несмотря ни на какие успокоительные софизмы, и порою исподтишка смутно
шептало ему, что он все-таки что-то нехорошее делает относительно любящей его
девушки.
— До свиданья… до свиданья… — вся слегка дрожа, тихо
шептала и принужденно улыбалась
девушка и глядела в его лицо, отрывая и в то же время не желая отрывать от его губ свою руку. — Ну, будет… будет… Пойдемте… Пора… Тетушка ждет к чаю…
— Ты смотри, — уже строго увещевала ее, волнуясь, благоразумная
девушка, — ты роль-то не забудь… Да говори громче… На репетициях едва под нос себе что-то
шептала. Ведь пойми, ради господа, Маша, попечители, гости, все будут… Не осрами, ради самого Христа… За тебя да за мою Дуняшу пуще всего боюсь я… Ну да, та ежели и сробеет, Антониночка подскажет. Сбоку за кулисой будет она сидеть. А вот ты уж и не знаю, право, как справишься, — сокрушалась
девушка.
— Никак разрюмилась? —
шепнула ей Оня Лихарева, выходя на паперть и заглядывая в лицо подруги. — Ай,
девушка, не страшись! Смеху подобно! Два года поучишься, а там в деревню махнешь! В деревню! Подумать надо!
— Марья! Ты с ума сошла… Маша! проснись! — в отчаянии
шептала девушка.
Через минуту письмо Горданова было скопировано, вложено в новый конверт и тот же лакей понес его к Глафире. Передавая посылку горничной, лакей
шепнул ей, что письмо это он представлял на просмотр, и похвалился ассигнацией.
Девушка передала это Глафире и, получив сама сто рублей, вынесла лакею запечатанный ответ и распечатанные пятьдесят рублей.
Девушка замялась, а внизу на лестнице слегка треснула ступенька. «Это непременно Ропшин: он или подслушивает, или идет сюда не пускать меня силой», — сообразил Горданов и, крепко сжав руку горничной,
прошептал...
Эта
девушка представила меня и другим лицам своего семейства, из которых одно, именно: свояченица генерала, Меланья Фоминишна, имела очевидное над прочими преобладание; я заметил это из того, что она содержала ключи от сахарной шкатулки и говорила вполголоса в то время, как все другие едва
шептали.
— О, Милица, Милица! —
шепчет он в тоске, вглядываясь в изменившееся до неузнаваемости лицо
девушки.
— Как вы хорошо плясали, Нина; куда лучше всех этих
девушек, —
шепнул мне восторженно мой двоюродный брат. — Я бы хотел научиться плясать так же.
— Это мулла… —
шепнула мне Еме, и все
девушки разом встрепенулись и опустили головы в знак уважения к его священной особе.
— Сегодня Цапля второй обход сделает, — успела
шепнуть мне лазаретная
девушка Маша, которая полюбила меня с первого же дня моего поступления в лазарет.